Мир грёз (и слёз). Часть I

Воскресное солнце медленно ползло вверх по башням Города Драконов. Ветрохвосты приветственно вскрикивали и высоко-высоко летели над городом. Жители Идеального мира просыпались: люди выносили свои полупустые торговые лотки. Бедная, вся в лохмотьях, жрица Гэнби хныкала и причитала:

— Опять универсалы подешевели, опять подешевели... Да что ж поделаешь...


Встречные прохожие, шаркая, понимающе смотрели на бедняжку Гэнби: сегодня закрывается известное даже детям подземелье Мир грёз. Горожане всю неделю готовились к нему: затачивали оружие, полировали до блеска камни в броне, запасались аптекой (а её нужно было очень много). Только самые сильные и терпеливые доходили до конца этого сложного испытания. А в конце их ждала немыслимая награда: новые хрустящие пергаменты, тяжелые и сияющие галуны, редчайшие свитки генезисов… Нужно было приложить неимоверные усилия, чтобы дойти до конца, поэтому все без исключения старались и бились до пота и крови. 

Несчастная Гэнби уже так отчаялась найти себе компаньонов в это треклятое подземелье, что вместо подготовки решила просто прогуляться по окраинам Города Драконов и полюбоваться природой. Дело в том, что она никогда не была ни богатой, ни достаточно сильной жрицей. И, разумеется, никто не хотел брать столь слабую жрицу в свою команду, потому что она была просто-напросто балластом (притом и не очень красивым). И вот с этими мыслями шла она и плакала, шла и плакала. Так было ей жаль себя, что перед возвращением в свою убогую лачугу она решила помолиться на статую короля Города Драконов.


Эта золотая статуя, вся в утренних лучах, высилась над головами всех жителей. Изваяние короля стояло с поднятой рукой и смотрело вперед: то ли уверенно, то ли высокомерно… Несчетное количество голов, как всеродная живность в стойлах богатых усадеб, заходилось волнами — это бедняки склонялись в молитвах у статуи. Так много было людей здесь, так часто они молились, что ступни короля были отполированы дочиста и порой сияли еще ярче, чем его корона. А от кровавых следов на плитке (люди часами стояли на коленях) создавалось впечатление, что это превосходнейший бархат лежит у ног правителя Города. Голоштанка Гэнби еле протиснулась в эту толпу. Ей казалось, что она залезала внутрь некоего гигантского уродливого паука: было невыносимо жарко, ноги скользили по лужам крови, и всё вокруг было в движении. Наконец, протиснувшись до постамента, она упала и начала свою тихую-тихую молитву. Выбравшись из толпы и отряхнувшись, она начала было идти в сторону дома, но жрицу не покидало тревожное чувство, что за спиной — пара внимательных глаз, следящих за каждым ее шагом. Озираясь по сторонам, она ускорилась, как вдруг какая-то неестественно крепкая рука (она вспомнила огромную руку статуи и на секунду ей показалось, что та ожила) схватила её за тощий локоть:

— Молю духом великого Пань гу, отпустите! — взвыла Гэнби.

Незнакомец вырвал ее из толпы и Гэнби, наконец заглянув в глаза своего преследователя, застыла в ужасе. Она узнала эти глаза и лицо, точнее, морду, много-много раз видела на объявлениях с надписью “Разыскивается!”. Перед ней стоял оборотень — главарь самой опасной банды Города Драконов. Их боялись называть по именам, поэтому просто говорили “Неназванные”. Про них слагали легенды, ими пугали детей, чтобы те не бегали втайне на Небесное озеро, их разыскивала королевская гвардия…


Гэнби постоянно жила в страхе, но то, что она сейчас испытывала — этого с ней никогда не случалось. Она оцепенела, будто бы под чарами темного мага, — даже не дрожала. Жрицу поглотил первобытный страх. Казалось, что она всегда так стояла, что прошло уже много-много лет, что собственное тело и было статуей Города Дракона, пока резкий рыкоподобный голос не прервал этого колдовского стояния:

— За мной, — пролаял незнакомец.

Гэнби смиренно кивнула, и волосатая лапа потащила ее в неизвестность.