Зовите меня Ишмаэль. Несколько лет назад я понял, что пресытился жизнью, познал все блага и удовольствия этой земли, все плохое и хорошее, что случалось со мной в Идеальном мире — все мне наскучило. Да, каюсь, всевышний Пань гу, в некоторой (разумной) степени я был избалован своими королевскими родителями. Я, как наследник престола Города Перьев, родился и рос в роскоши и изобилии. Могу ли я сказать, что мои дорогие родители любили меня? Да, конечно. Была ли эта любовь всеобъемлющей, всеохватывающей, как рассказывают в летописях Цитадели Города Драконов? Я не знаю. Это странно — твою жизнь, проходящую здесь и сейчас, великое множество умудренных временем старцев старательно переписывают, скручивают в трактаты и закидывают на верхние полки этой ужасающей исторической машины — Цитадели. Я, говорю вам совершенно откровенно, может быть, даже напрасно, — регалия королевской семьи Города Перьев. Все сиды, зооморфы, люди — все знали и знают меня как принца. По праздникам я, со своими матушкой и отцом, выходил под всеобщие радостные и одобряющие крики на деревянные (впрочем, богато украшенные в честь торжества) балконы главного дерева города — Древа Истоков. Я улыбался и прямо сиял, будто украшенная изумрудами корона моего отца, я стоял ровно с приветственно вытянутой рукой, словно скипетр в руке моей матери. Не было Ишмаэля в такие моменты, был — символ власти, будущий наследник, славный престолонаследник. Нравилось ли мне это, спросите вы? Отвечу с ужимкой, как и подобает королевским персонам вроде меня, — мне больше нравилось проводить время в Лесу птиц, что было у озера.
Только там я мог забыть о собственном существовании. Когда крылья мои были совсем маленькими, а глаза большие, будто бы жадные, пытающиеся запечатлеть все увиденное и незримое, я, бывало, летал низко-низко на травой в Лесу, среди деревьев. И не поворачивал голову, чтобы не видеть наши дворцы, расположенные высоко на дереве, будто совсем воздушные, как напоминание о детстве. И чего только в этом лесу не водилось! Феникс, тихо шагавший мимо озера, чуть ветер — испарялся; ростки-людоеды, не смотря на название, совершенно безобидные; терноскорпионы, бесконечно голубые, будто поглотившие всю синь небес. И я, облюбованный и лелеянный, часто смотрел в озеро — только на себя, будто на ранее невиданное животное. Каждый день, будто заново рождаясь, я смотрел и смотрел на свое отражение в воде, удивляясь совершенной обыкновенности своей наружности, довольно несоразмерным коричневым глазам и, главное, — общей маленькости. Про моего отца народ сидов говорил: “Это — великий Король”. А про матушку: “У нее большое сердце”. Я не был великим, у меня было нормальное для ребенка сердце. Ни больше, ни меньше. И таким оно осталось и по сей день.
Вы подумаете, что эта история о детстве маленького пернатого принца. Но, как я писал в начале, королевская жизнь мне наскучила. Я знал, что будет завтра, послезавтра, через пять, даже десять лет. Судьба принца, судьба престола — это предписания, регламенты, правила приличия, в конце концов. Однажды, проснувшись рано утром, я просто взял самые необходимые вещи и улетел. Где-то я услышал, что знаменитому кораблю “Черный спрут” нужен самый обычный моряк. Почему, спросите меня вы, я захотел быть именно моряком? Я решил отказаться от своих крыльев, от королевских титулов, от всего, что привязывает меня к этому месту — к Городу Перьев. А где, как не в море, можно забыть обо всем на свете? В море нет предопределенности, потому что море — сама Судьба. Море — это начало и конец, бесконечная ненаправленность, хаос в Идеальном мире. Море — это и Лес птиц, и детство, и воспоминание обо мне прошлом и будущем. Это тройное отражение в зеркале — потому что два мало.
Так я оказался на палубе “Черного спрута”, одевшись в самые непримечательные одежды, чтобы никто меня не узнал. Теперь я — просто Ишмаэль. И со мной приключилось вот что.
