Гэнби выбежала из пещеры в теплый вечер. За спиной у нее виднелся большой мешок, снаружи будто украшенный зелеными кругами: это была все еще теплая кровь змея-гиганта. Казалось, эта ноша была втрое больше самой жрицы, она походила более на панцеспина, чем на сида. Гэнби улыбнулась своей увеличенной втрое гротескной тени на песке — все же это была приятная ноша, хоть и тяжелая, но весьма приятная. Мысленно она раскладывала его содержимое, раз за разом повторяя порядок: венец, крыло, перепонки, кровь. Гэнби представляла, как удивятся ее знакомые портные и торговцы, когда она, словно королева, зайдет через Западные врата Города Драконов. “Я буду самой сильной жрицей Идеального мира”, — думала она, впервые уверенная в себе.
Спустя, казалось, всего несколько мгновений, Гэнби стояла в новой броне. Закатное солнце приятно отражалось от полированных камней в ее оружии, будто они и зажигали фонарики главной аллеи города. Жрица почти физически ощущала ту сокрытую силу, что давало это легендарное снаряжение. Ей казалось, будто от каждого ее шага где-то вдали начиналось землетрясение. Гэнби почти забыла о своем обязательстве, но золотая статуя Короля Города Драконов и стоящие вокруг нее стяги вернули ее в реальность. “Гильдия, гильдия, гильдия”, — как заклинание повторяла жрица. С этими словами она дошла до базы царствующего клана города: перед Гэнби раскинулись невообразимые сады, полные мощных деревьев; в кристально чистом пруду она впервые увидела себя в новом наряде; а горы, высокие и невыносимо белые, будто являли собой символ неприступности и непоколебимости гильдии. Жрица не заметила, как к ней подошел куратор:
— Добрый вечер, прекрасная жрица! Я куратор и занимаюсь всеми делами этой гильдии, — сказал он и почтенно поклонился Гэнби.
От неожиданности жрица замерла. “Прекрасная жрица?”, — внутренне вопрошала себя Гэнби. Так к ней никто и никогда не обращался. И вдруг она поняла, что, скорее всего, не сможет свыкнуться ни с физическим преображением, ни с метаморфозой всего окружения. Казалось, будто сама природа стала сильнее, будто люди вокруг, завидев издалека, уважительно расступались. “Это я, теперь это я, это мне”, — жрица мысленно заговаривала себя.
— Я прошу встречи с… эм… офицерами гильдии, — неуверенность выдавала Гэнби.
Жрице на секунду показалось, что куратор молниеносно понял, кто она и зачем сюда явилась. По ее лицу пронеслась тень страха — как печать тайны, отметина шпионского заговора.
Куратор еще раз вежливо поклонился и скорым шагом двинулся в зал гильдии. “Мне конец”, — почти смиренно прошептала Гэнби. Из зала вернулся куратор:
— Офицеры ждут вас, Гэнби.
У жрицы перехватило дух. “Он знает мое имя, он знает все”, — Гэнби растерянно заходила в зал.
Жрица не поверила своим глазам — все светилось зеленью, прямо как в мире грёз. Гэнби понимала, что это нефритовые стены издают такой свет, но где-то в глубине души у нее просыпался животный страх. Ей было жутко от одной только мысли, что это все уже случалось. Что будто бы где-то далеко в космосе змей наконец заглатывает собственный хвост, зацикливая ее жизнь. В зале стояло пятеро офицеров, но она не могла разглядеть их силуэтов и лиц. Подходя все ближе, Гэнби больше и больше сомневалась в реальности всего происходящего. Фигуры повернулись и жрица застыла: это были Неназванные. Ей казалось, что она стоит здесь тысячелетия. Все тело Гэнби будто окаменело и слилось с ледяным нефритовым блеском зала. Это было похоже на яд пещерного змея.
— Дорогуша Гэнби! Какая неожиданность, какая встреча! — с деланным удивлением и сарказмом вскрикнула Фехда.
— Ты обвиняешься в шпионаже, — холодно отрезал Дубхе.
— Твой приговор — смертная казнь. Мицар, топоры, — приказал Мерак.
Воин взял сияющие топоры в руки и подошел к жрице:
— На колени, не пытайся звать на помощь.
Гэнби почти без сознания рухнула на землю. Она подняла голову и увидела, как два больших топора в золотом скрещении несутся к ее шее…
— На помощь! На помощь! Жрице плохо! — незнакомый бедняк стоял на коленях у истощенного тела и кричал в толпу возле статуи Города Драконов.
Гэнби лежала с широко открытыми глазами в ночи и видела, как ее белоснежная голова, отсеченная от тела, будто летит по небу и превращается в луну. Жрица лежала на ледяной брусчатке под блеклым светом фонариков. Изможденная от голода, все это время она чахла здесь и умирала. И единственным утешением Гэнби стал предсмертный мир грёз: так она хотя бы безболезненно уходила. В стеклянеющих глазах все те же звезды — Алиот, Дубхе, Мицар, Мерак, Фехда... И ушла.
