Полдень. Земли Драконов. Солнце высоко висело над головами шестерых. Броня Неназванных так ярко отражала солнечные лучи в разные стороны, что Гэнби казалось, будто она летит в потоке ярчайших звезд созвездий дневного неба: Алиот, Дубхе, Мицар, Мерак, Фехда. Она вспомнила, как в детстве мама подводила ее к пыльному окну на кухне и показывала пальцем эти звезды. Следы от этих путеводных прикосновений оставались, а маленькая жрица соединяла их в сакральные геометрические формы — ей казалось, что, соединив все звезды в нужном порядке, все ее мечты сбудутся. И вот она, повзрослевшая, идет бок о бок с живыми легендами Идеального мира. Она не знала, отчего кружится голова — от тепла и солнца или от осознания всего происходящего. Тотчас же она решила назвать Неназванных именами этих звезд: оборотень стал Дубхе, маг — Мераком; друидка же с воином были названы Фехда и Мицар, а лучника она нарекла Алиотом. Она физически ощущала, как песок под ее ногами превращался в оконное стекло, а следы компании образовывали идеальную карту неба. Гэнби загадала: “Хочу быть самой сильной жрицей Идеального мира”.
Вспотевшие и пыхтящие, они добрели до огромной пещеры в виде черепа. Все стали раскладывать свои припасы и оружие: на песок полетели разноцветные колбочки, искрящиеся, как бриллианты; мечи, как божественные удары молнии, втыкались в раскаленную землю. В огромном мешке за спиной у оборотня Дубхе оказались настоящие деликатесы — засахаренные лягушки, тушеные крабы, гребешки гриль и даже кусочки рыбы, выловленные на вечномерзлых берегах Земель боли. Гэнби так захватило все это почти ритуальное действо, что она только спустя некоторое время вспомнила — с утра ничего не ела. В животе у нее заурчало так, будто само одно из четырех божеств Города Драконов начало бить в свои колоссальные барабаны. Друидка Фехда была очень внимательной и настороженной, поэтому сразу же заметила, с какой охотой Гэнби смотрит на провизию:
— Присоединяйся, малышка Гэнби, перед Миром грёз нужно отдохнуть и вдоволь наесться, иначе упадешь не от удара монстра, а от голодного обморока, — залилась звонким смехом Фехда.
Через некоторые время Гэнби с Неназванными, сытые и отдохнувшие, поднялись и начали одеваться в латы и брать в руки оружие. Воин Мицар, в последний раз обговорив тактику прохождения Мира грёз с бандой, повернулся к Гэнби и спокойно сказал:
— Давай на чистоту, ты — балласт. Я согласился на это только из-за уважения к своим друзьям и соблюдения священного таинства договора. Поэтому держись подальше от монстров и старайся не получать по лицу. Считай это прохождение милосердием, — прошипел Мицар.
Гэнби привыкла к такому тону обращения к ней, поэтому ничуть не смутилась и не взбунтовалась внутренне. К тому же жрица понимала, что проводят ее в Мир грез только из-за их устного соглашения. В страхе перед подземельем она совсем забыла про свою обязанность влиться в главенствующую гильдию и стать шпионкой. “Потом, Гэнби, это потом”, — внутренне успокаивала себя жрица. Отряд поднял свое снаряжение и двинулся ко входу в пещеру.
Пещера встретила их сырой вонью гнилья. Чем дальше они шли, тем громче и дольше раздавалось многократное эхо их шагов. Лучник Алиот натянул тетиву и пустил горящую стрелу: чтобы осветить путь и проверить, нет ли монстров, ожидающих их в темноте. Неназванные остановились:
— Вроде бы чисто, — спокойно шепнул Алиот.
Несколько мгновений спустя, когда, казалось, стрела бесконечно-бесконечно летела, она вернулась вдруг каким-то объемным и хлестким звуком. Отряд без единого звука заговорщически переглянулся и решительно пошел на источник этого странного звука. Фехда подтолкнула локтем Гэнби и едва-едва заметно хитро улыбнулась:
— Бедняжка, не трясись ты так, мы в этом подземелье были уже много-много раз. Я так устала, честно говоря...
В конце пещеры виднелся зеленоватый выход из туннеля в виде крутого ущелья. Оборотень Дубхе перевоплотился в форму тигра, потому что выход был человечески непролазным. За этим последовала метаморфоза Фехды — ярко-розовая лиса ловко запрыгнула следом за Дубхе. Маг Мерак встал поодаль от оставшейся снаружи банды, сложил руки в странный жест, как в театре теней, — напоминающий птицу. И с шипением и свистом прямо из его ладоней вырвался огненный феникс, который устремился прямо в сердце это ядовито-зеленое ущелья: с громким гулом птица пробила это отверстие, и оно стало намного шире. Эхо от взрыва вернулось троекратным. Мерак, перекрикивая этот ужасный шум, почти скомандовал:
— Гэнби, мы за тобой!
Жрица осторожно спускалась сквозь обломки выхода, закрывая лицо руками — так ярок был изумрудный свет. Открыв глаза, она ахнула. Перед ней в разных направлениях зеленью двигалась живая гора, будто мираж над пустыней. Гэнби стало жутко, она не понимала, что это, где у этого существа голова и есть ли она вообще, а где конец. Это напомнило жрице изображения древнего символа Уробороса: свернутого дракона, пожирающего себя с хвоста. “Наверное, так создавался Идеальный мир”, — промелькнуло у Гэнби в голове. И эта зеленая гора мгновенно стала выпрямляться. Перед отрядом вырастал гигантский хтонический змей. Увидев незваных гостей, это химерное пресмыкающееся раскрыло свои перепончатые крылья у головы и громко зашипело. Дубхе, оставаясь в форме тигра, уверенно прорычал:
— Вперед!
